Очарованный странник

Н. П.Латышенко родился 13 мая в 1937 году в городе Артемовске на Украине. Его отец был военным, который по долгу службы переехал с семьей на границу Молдавии и Румынии вскоре после рождения сына. В 1941 году, когда Н. П. Латышенко было 4 года, его отец погиб героем в первые дни войны. Чтобы остановить поезд с фашистскими боеприпасами, беспрепятственно прошедший через Румынию, он собственноручно выгнал танк на рельсы. Поезд остановил, но поплатился жизнью во имя защиты великой Родины. Наверно это от деда в характере отца всегда присутствовала непоколебимая вера в Россию, четкие принципы и идеалы, которые невозможно оспорить.
Наступили сложные военные времена, мать с 4-х летним Н. Латышенко отправилась в эвакуацию, затем в Астрахань. Там, в небольшом городке Энгельсе в Саратовской области, она первое время работала на тяжелых работах, чтобы прокормить сына, который уже в столь юном возрасте проявлял страсть к рисованию. Это увлечение отвлекало его от житейских невзгод и мать относилась к нему благосклонно. Позже бабушка Просковья Максимовна жила в большом деревянном доме в центре города и славилась богатством и предприимчивостью.
Школьные годы отца прошли на солнечных берегах Волги. Увлечение рисованием вытеснило интерес к школьным занятиям, и сбегая из-за парты, он проводил дни напролет за этюдами и набросками природы. Так произошла судьбоносная встреча с преподавательницей из Саратовского художественного училища, которая, увидев на улице талантливого мальчика, рассказала, что он может поступить учиться на художника. Это стало его главной целью. Сначала Н. Латышенко стал заниматься в художественной школе в Энгельсе, преподавателей которой вспоминал с уважением и теплом, они зародили в нем уверенность в возможность осуществления мечты. После окончания школы поступил в Саратовское училище, окончив которое с отличием, как лучший рисовальщик на курсе, был рекомендован к поступлению в Ленинградскую Академию Художеств.

Вступительным экзаменам предшествовала служба в армии в Ленинграде, где рядовой Латышенко продолжал совершенствоваться в мастерстве каждую свободную минуту. Это стало поводом для небольшой статьи в местной газете под названием “Способный художник”, опубликовавшей его рисунок радио-телеграфиста за работой.
Постоянные зарисовки были неотъемлемой частью жизни, даже во время долгих бесед, отец зачастую что-то рисовал в блокноте, не теряя нить разговора. При подготовке к поступлению в Академию художеств он заключил пари с другом Владимиром Бутенко, так же обучавшимся в Саратовском училище, что они будут рисовать сто набросков в день в течении месяца, а сдавшийся не достоин называться художником, и не проиграл его. Возможно это послужило причиной того, что, по результатам показа работ на допуск к экзаменам, декан графического отделения предложил Н. Латышенко быть зачисленным на его курс, минуя вступительные испытания. Но этого казалось мало, он поступил на живописное отделение. Крепкий сильный рисунок будет присущ его живописи на протяжении всей жизни, будь то минутный этюд или сложная многофигурная картина, а графические листы с натурой разлетятся в коллекции по всему миру.

Особая любовь к Альма-матер, присуща всем выпускникам Академии художеств. С большим теплом и уважением Н. Латышенко вспоминал своих великих учителей, Н. Зайцева, Б. В. Иогансона, В. М. Орешникова, Е. Е. Моисеинко.
В стенах Академии зародились самые крепкие дружеские связи, которые отец сохранял до конца дней. С кем-то он познакомился на занятиях и в общежитии, много друзей приобрел благодаря усердным занятиям плаванием, получив звание кандидата в мастера спорта. Это была его стихия еще со школьных времен на Волге, где он был лучшим пловцом среди местных мальчишек. Отец всегда уделял большое внимание здоровью, развитию физической силы. Здесь, так же как и в живописи, ставил сложно достижимые цели, лишь покорение которых приносило удовлетворение его темпераментному характеру. Испытывать судьбу в схватке с природной стихией на грани человеческих возможностей было его страстью, особенно в юности, а в преклонном возрасте стало темой для захватывающих историй. Охотничьи рассказы отца, впечатления от многочисленных путешествий, встреч с удивительными людьми завораживали ярким образным слогом и восхищенной искренностью повествователя, он был прекрасным рассказчиком. Природная сила требовалась художнику для реализации творческих замыслов, он мог писать не уставая дни напролет, прерываясь лишь на короткий сон.
Годы обучения он вспоминал, как время четкого распорядка дня и жесткой дисциплины, которую устанавливал себе сам, для развития в живописи с максимальной отдачей.
Темой для дипломной работы стало посещение А. П. Чеховым острова Сахалин, где находились каторжные поселения политических заключенных. В течении трехмесячного путешествия на другой край страны писатель изучал жизнь и местные обычаи, промыслы ссыльных, которые увековечил в своем труде “Остров Сахалин”, прославившим этот регион. В картине запечатлен момент встречи А. П. Чехова с поселенцами. В рембрантовской сдержанной и теплой цветовой гамме вокруг светлого акцента фигуры писателя расположились несколько мужчин и женщин за беседой. Суровая обстановка каторжного жилища, освещенного теплым светом лучин контрастирует с трогательной фигурой ребенка. Этот подвиг писателя был близок характеру молодого художника, который решал схожие задачи на другом, живописном языке. На протяжении жизни он так же путешествовал по отдаленным уголкам страны, изучая и фиксируя восхищенным взглядом красоту своей России, традиции, силу и мудрость ее людей.

После защиты диплома Н. Латышенко продолжил обучение в творческой мастерской Б. В. Иогансона.
В это же время открывается новый и значимый этап, поступление в Ленинградский Союз Художников в 1964 году. Будучи средоточием жизни большинства живописцев того времени, Союз имел большое значение и для отца. Он принимал активное участие в выставках и собраниях, проблемы секции живописи всегда живо обсуждались дома. Еще со времен академического общежития началась их долгая дружба с выдающимся скульптором А. Чаркиным, который посвятил СХ большую часть жизни. Для отца, эта социальная составляющая, была скорее отдыхом от работы за мольбертом, его никогда всерьез не интересовали должности и звания. Много шуток было в мастерской, когда кто-то внес его имя в списки на звание Заслуженного Художника России, но его очередь постоянно переносилась. Хотя трепетно относился к званию Члена Петровской Академии Художеств, где встретил много единомышленников.
По заказу Художественного фонда был написан ряд многофигурных картин, в которых в большой мере раскрылся его талант, как сильного монументалиста с темпераментным колористическим подходом, так выделяющимся на фоне ленинградской школы с ее сдержанной гаммой. Работы этого периода масштабны и окрашены жизнеутверждающей, искренней верой в построение нового светлого будущего страны. Это яркий и красочный холст “Утро в рыболовецком колхозе”, картина “Перед севом” с мощным композиционным решением, на контрасте темного глубокого колорита пашни и светлого переднего плана, “Отдых”, с фигурами рыбаков на фоне залитого солнечным светом и утопающего в яркой зелени берега Волги, не раз воспетой в творчестве Н. Латышенко. Эта солнечная земля питала его на протяжении всего пути, дав по южному радостное восприятие мира и любовь к контрастным ярким краскам. Он часто возвращался в Энгельс, считая берега Волги своей родиной.

Особое внимание привлекает работа “В первые годы”, она отражает бунтарский, порывистый и страстный характер художника, яркую и напряженную в поиске художественной правдивой формы суть. Ярый противник всяческого “формализма”, он все же очищает холст от излишних подробностей, оставляя лишь фигуры переднего плана детально проработанными. Здесь перед глазами внимательного зрителя предстают жители деревни в цветастых одеждах, собравшиеся для переписи перед трибуной новых руководителей, каждый со своим характером и историей, отраженной в пластике поз. Огненно-красные акценты флага, крыш и трибуны на фоне темного ультрамаринового неба задают волнующее, напряженное и в тоже время мажорное состояние. Это настроение поддерживается стремительным движением облаков и остроконечных контрастных теней, на золотистой поверхности деревянных построек северной деревни, отражая динамику развития первых послереволюционных лет. Символично соседствует купол местной церкви с флагом, установленным на колокольне, в центре холста, как знак прихода нового времени.
Большим многофигурным полотнам предшествовало множество этюдов. Излюбленным местом для натурной работы были Академические дачи на Старой Ладоге и в Твери. Здесь, в кругу единомышленников, можно было полностью погрузиться в работу над пейзажами, которые стали ключевым жанром творчества. Отражая дух и настроения своего времени без прямых “литературных цитат”, через тонкий цветовой строй и пластические решения, используя вечные сюжеты природы, Н. Латышенко достиг поистине высокого мастерства.

Любимым мотивом была Старая Ладога. В одноименной работе, которую отец по-домашнему называл “Святой Георгий”, отражено лиричное настроение ранней весенней поры на берегах Волхова. Тонкие отношения, серебристый колорит, тревожная гладь темных вод реки, ветхие крыши покинутых деревенских домов на одном берегу, и белый силуэт православного собора на другом создают пронзительное ощущение светлой грусти по уходящему времени русских деревень.
Еще одна любимая работа, была написана в Старой Ладоге с натуры за один сеанс. Здесь в золотистом свете весеннего вечера неспешно течет деревенская жизнь. Несколько фигур остановились у пристани в оживленной беседе, женщины отдыхают на берегу Волхова в ожидании парома. Композиция развернута на зрителя и увенчана на горизонте куполами светлой церкви. Изображения церквей, чаще их светлый силуэт, присутствуют во многих работах Н. Латышенко, как символ родной земли, признание в любви к России.
Во время натурных этюдов на Академичке отец часто удивлял коллег большими форматами, которые писал со свойственным ему темпераментом. Так при создании натюрморта “В саду”, он взял 1.1 х 1.4 м и с присущей легкостью закончил работу за несколько сеансов. Тогда братья Ткачевы признались ему, что наблюдали и не верили в успех. На картине изображен простой сюжет, прозрачный кувшин в центре композиции, яркие спелые яблоки, плоды рябины рассыпаны на овальном столе на фоне изумрудной зелени, освещенной солнцем. Насыщенность цвета, любование красотой бликов и глубоких теней, динамика композиции холста создают настроение изобилия и праздника жизни.
У него была потрясающая способность не искать красоту, а просто видеть ее по всюду, в простых повседневных вещах. Рядом с отцом собеседнику открывалась частичка этого удивительного таинственного мира цвета и света, в котором художник жил ежесекундно. Бывало, он неожиданно прервет разговор и долго смотрит зачарованно, с прищуром куда-то, а потом тихо восхищенно скажет: “Смотри, как чашка бликует… Красиво!”, как будто происходит волшебство. А на столе в мастерской стоит обычная фарфоровая чашечка с чаем.
Множество прекрасных этюдов Н. Латышенко привозил из поездок на Север. Суровый Архангельский край рыболовецких деревень манил и восхищал. Его интересовали традиции, характеры местных жителей, одежда, климат и, конечно, неповторимый холодный колорит природы. Наиболее яркие работы этого периода: большой натурный этюд с изображением прибрежной северной деревни, мерцающей теплым светом окон, в сумерках белой ночи; серебристый этюд рыболовецкой пристани, тоже метра 1.5 в длину. Так же масса этюдов поменьше, колористически тонких и смелых по композиции, с баркасами, лодками и сюжетами из жизни рыбаков.

В северных поездках было написано много портретов, этюдов фигур. Характер лиц, стать, уверенные позы говорят о силе и совершенстве здорового человеческого тела, отсылая к идеям соцреализма. Художником двигало бесконечное уважение к человеческому труду, живой интерес к жизни простого народа, характерной внутренней силе и природной мудрости моделей. Все это читается в корпусных мазках лепящих форму скул, собранных позах, всегда сконцентрированном взгляде. Таков был образ человека, строителя нового будущего, в портретах Н. Латышенко.

Значительная работа этой серии “Северные частушки”. В теплом освещении угасающего летнего дня, на фоне яркой зелени и золота бревенчатых домов изображены деревенские жители в ярких национальных костюмах, идущие вдоль оранжевой змейки дороги. На берегу чистейшей синей реки с остроносыми лодками на переднем плане застыла фигура коня, освещенная солнцем. Работа написана чистыми яркими красками, уверенными размашистыми мазками, как образ традиционной северной деревни, ода радости и красоте этого дивного края.
С большим интересом отец ездил в заграничные командировки по приглашению галерей и коллекционеров, с выставками и аукционами. Часто получал предложения о переезде, особенно в 90-е годы. В это время привычный уклад жизни сильно изменился, иностранные заказчики и аукционы буквально боролись за его работы, перекупая их, распространяя по всему миру и заставляя работать на износ. Многие из его друзей и коллег тогда покидали Россию. Н.Латышенко вдохновляла красота русской природы, круг единомышленников, и мысль об эмиграции не прижилась.
В Европе, Америке, Англии особенно полюбились его искристые зимы, это и “Зимний день в деревне”, “Старый город”, “Зима в Тамбове”. Яркая работа этого периода “Мартовское утро”, с ее праздничным контрастным колоритом и любованием лазурью весеннего неба сквозь,почти светящиеся на солнце, станы берез, в традициях школы И. Э. Грабаря.

В мастерской Н. Латышенко была целая библиотека альбомов по искусству, все новые и лучшие издания он приобретал незамедлительно, много привозил из заграничных поездок.Особым удовольствием было рассматривать альбомы с отцом, наблюдать, как его длинные умные пальцы с уважением, осторожно касаются иллюстраций, а всегда уверенный звучный голос становится более глубоким и тихим. В этом было что-то сакральное. Интересно было наблюдать за особой пластикой движения его пальцев, где присутствовала работа ума, которая передавалась в моторику. Не зря говорят, что у художников, скульпторов “умные руки”. Любимыми были альбомы К. Коровина, И. Грабаря, И. Левитана. Из мировой школы он выделял О. Ренуара, К. Мане, П. Сезанна, А. Цорна, К. Баба, Тинторетто. Не меньше его вдохновляли близкие душе поэты. В мастерской часто звучали нараспев стихи С. Есенина, Р. Рождественского, которые он знал наизусть целыми томами, в силу врожденной острой памяти.
В мастерской отец работал в основном над натюрмортами, которые часто компоновал быстро и страстно, под влиянием сиюминутного впечатления и тут же принимался за холст. Так появился натюрморт “Сирень”, когда он принес душистую охапку цветов белой ночью. Цветы были излюбленным мотивом, здесь, в изобилии красок, в полной мере раскрывался его колористический дар. Одним из любимых был “Осенний натюрморт”. Горящий всполох оранжевых ноготков на фоне серебристо-синей драпировки, осенние ягоды в кобальтовом блюдце написаны пастозными мазками чистых, играющих, переливающихся под лаком, как россыпь драгоценных камней, красок. Другим, более лиричным и философским, настроением окрашен натюрморт “Сухие цветы”, над которым Н. Латышенко работал много сеансов. Мы видим простую и лаконичную композицию в серебристой сдержанной гамме из букета увядших цветов в кувшине темного стекла на деревянной фактуре стола, но, все так же, зрителя не покидает ощущение изобилия и щедрости даров природы. Композиция динамично развернута на смотрящего, пастозные, энергичные мазки лепестков многослойны и почти перегружены, что дает чарующее ощущение еле уловимых, тонких переходов цвета и одухотворенного движения воздуха в картине, чувствуется темперамент и внутренняя сила художника.

Жизнь Н. Латышенко была непрерывным живописным процессом, все остальные события отходили на второй план. Отец запомнился страстным и сильным человеком с восторженным, очарованным взглядом на мир, до последнего дня убежденным в его всеобъемлющей красоте, способным искренне радоваться, передавая ее холсту и зрителю.




Латышенко А. Н.
Искусствовед, куратор